Читаем без скачивания Импортный свидетель [Сборник] - Кирилл Павлов

о возбуждении уголовного дела

Прокурор района г. Москвы советник юстиции Варсобин Г. Г., рассмотрев материал о краже с проникновением в квартиру Вождаева В. В., установил:

Постановлением РОВД на основании ст. 113 УПК РСФСР отказано в возбуждении уголовного дела по материалам проверки участковым инспекторам милиции Н. Н. Зельковым факта кражи имущества с проникновением в квартиру Вождаева В. В.

Это постановление неосновательно и подлежит отмене, поскольку из повторного заявления потерпевшего Вождаева В. В. явствует, что совершено преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 144 УК РСФСР.

Принимая во внимание изложенное, руководствуясь ст. 116 УПК РСФСР, постановил:

1. Постановление РОВД об отказе в возбуждении уголовного дела по факту кражи в квартире Вождаева В. В. отменить.

2. По фактам проверки возбудить уголовное дело по признакам ч. 2 ст. 144 УК РСФСР.

3. Уголовное дело направить для производства предварительного следствия начальнику следственного отделения РОВД.

Прокурор района советник юстиции Г. Г. Варсобин

10

Через месяц, работая в Пятом отделении, Мирослав Войтецкий уже вполне освоился с обстановкой. Ему неоднократно объясняли, что никто из персонала Пятого, как и других, следующих по порядку номеров отделений, не имеет права сообщаться с внешним миром. Все живут в квартирах корпусов-общежитий, расположенных внутри стен городка. Словно невзначай, Ганс Мильнер рассказал Войтецкому, что, к сожалению, недавно высшей администрации Центра пришлось кончить свои расчеты с несколькими даже немецкими профессорами, которые не сумели овладеть своими нервишками или просто по неразумению своему пытались слишком упорствовать. Мильнер при этом улыбался. Такой улыбки Войтецкий у других людей никогда не видел: ровные белые зубы и сочные губы выражали приветливость, почти ласковость, а глаза… Войтецкий не мог смотреть в эти ледяные, остановившиеся, как на фотографическом снимке, неживые глаза. Он откровенно боялся Мильнера, с которым, начав работу в лаборатории отделения, почти не встречался, кроме как при ежедневных обходах, когда Мильнер, Альмединген и несколько их ассистентов небрежным кивком отвечали на его приветствия и выслушивали только лаконичные доклады встречавшего и провожавшего их Рихарда Швабе… Раза два его вызвал в свой кабинет Альмединген, там в этих случаях при разговоре присутствовал Мильнер.

Рихард Швабе, работавший вместе с Войтецким и почти не отлучавшийся от него, по мнению Войтецкого, относился к нему неплохо, держался с ним на равных и приучал его к выдержке и хладнокровию во всех случаях, когда при очередном эксперименте требовалось проявлять необходимое для беспристрастного ученого — ради пользы науки — жестокосердие, как бы мучительна ни оказывалась та или иная процедура для подопытного живого существа, кем бы оно ни было: животным, мужчиной, женщиной или ребенком.

Главная задача, поставленная перед Войтецким, была выражена лаконично и просто: научиться получать направленные мутации, то есть новые организмы с заданными наследственными признаками.

Когда Войтецкий пытался объяснить Альмедингену в присутствии Мильнера все то, в чем, изучая рукопись, пока еще приблизительно разобрался сам, то понял: ими обоими его объяснения воспринимаются как некая тарабарщина, и только одна фраза заставила Мильнера воскликнуть:

— Вот это то, что нам нужно и в чем вы обязаны нам помочь!.. Как там сказано насчет «власти над миром»? Прочтите еще раз!

И Войтецкий прочел эту фразу, точно переведя ее:

— «…Только решив проблему получения направленных мутаций, человек приобретет полную власть над органическим миром…»

Мильнер (разговор происходил в кабинете Альмедингена) тяжело положил свой кулак на стол:

— Вот вы во славу фюрера и отечества обязаны в самый кратчайший срок получить эти самые направленные… как их там… мутации! Мы, кажется, все возможности предоставили вам!

В другое время и в другом месте Войтецкий просто улыбнулся бы…

1. Из рассказа фрау Гильды Войтецкой стало ясным, что все описываемые события имели место на берегу Черного моря; не исключено, что ее доставляли к мужу (в порядке конспирации) и на самолете, лишив возможности ориентироваться (завязав ей глаза), чтобы посеять убеждение в том, что база, на которой служил ее муж, находится в Атлантическом океане.

2. Не считая возможным ставить под сомнение суть рассказа фрау Гильды Войтецкой о Центре, в котором делал или помогал делать опыты над людьми ее муж, считаем своим долгом оставить открытым вопрос о местонахождении Центра, категорически утверждая, что в акватории Атлантики такого Центра в годы второй мировой войны не было.

(Выдержка из отчета работы комиссии)

11

Рихард Швабе, молодой, статный, с очень правильными чертами лица, был классическим представителем чистых арийских кровей и притом ничуть не заносчив, не высокомерен, приветлив, разговорчив. Его светлые волнистые волосы всегда были аккуратно зачесаны назад: причесываясь, он, видимо, пользовался фиксатуаром.

В распоряжении Рихарда Швабе было несколько десятков подчиненных ему лаборантов и лаборанток, рассеянных по многочисленным секциям Пятого отделения, где Рихард Швабе во всей практической работе был едва ли не главным распорядителем…

В общении с Мирославом Войтецким Рихард Швабе всегда был внимательным и, как казалось Войтецкому, благожелательным собеседником. Он день за днем объяснял Войтецкому научную целесообразность всего, что делается в многочисленных корпусах лабораторий Пятого отделения — от самого нижнего подвала до залитых искусственными солнцами, источавшими ультрафиолетовые лучи, сплошь застекленных, предназначенных для фотосинтеза оранжерей, расположенных в верхнем этаже главного лабораторного корпуса.

В чем же, по суждению Рихарда, могла быть научная целесообразность тех мрачных «приемных»-подвалов, где подолгу томились от тесноты, голода, смрада полуживые страдальцы, привозимые в Центр тысячами, а сотнями умиравшие даже прежде, чем администрация Центра производила какой-либо отбор? А именно в том, спокойно доказывал Войтецкому Рихард Швабе, что для любых последующих экспериментов Пятому, как и другим отделениям Центра, нужны были топыао сольные экземпляры людей, показавшие себя способными выжить в этом нервом естественном отборе — длительном пребывании в условиях, резко отличающихся от тех привычных, изнеживающих домашних условий существования, откуда этот первичный подопытный материал был доставлен.

Все это и многое другое охотно и подробно объяснял Рихард Швабе по мере возникавших у Войтецкого привычек к любым зрелищам, какие прежде не могли бы даже присниться ему в бредовом сне. Непрерывное состояние страха и душевной подавленности постепенно приучало его оставаться внешне спокойным.

Фамилия — Вождаев.

Место работы — АН СССР

Должность — старший научный сотрудник

Местожительство — Москва, Анфертьевский пер., д. 31, кв. 342.

Возвратившись из зарубежной поездки, обнаружил, что в моей квартире кто-то побывал, хотя, на первый взгляд, ничего ценного тронуто не было. Однако в порядке помощи следствию сообщаю: из моего архива, из запертого стеллажа, были похищены документы, касающиеся периода Великой Отечественной войны и представляющие интерес с научной точки зрения. Об их существовании вряд ли кто-либо знал из моих коллег, да и ценными они стали только теперь, в связи с событиями за рубежом.

Прошу в помощь следствию выделить специалиста-биолога.

В. Вождаев

…Когда я, Нестеров, подписывал за этого человека заявление, мне стало вдруг безумно грустно.

12

В конце трубы подземного коридора, обложенного белыми кафельными плитками и ярко освещенного электрическим светом, у Рихарда Швабе был свой кабинет. Одна из стен кабинета всегда была завешена раздвижной драпировкой из плотного китайского шелка с вышитым на ней ярким цветным пейзажем — тихий пруд, цветки лотоса, стоящий на береговой скале аист, а позади пруда, под горой, огнедышащий черный дракон. За драпировкой угадывалась раздвижная дверь.

— А там у меня, — не дожидаясь вопроса, указав большим пальцем руки себе за плечо, сказал Швабе, — за этой драпировкой, одна из весьма необходимых лабораторий нашего института.

— Вы любите китайское искусство? — чтобы как-то начать разговор, спросил Войтецкий.

— Видите ли, майн либер Мирек, — весьма любезным тоном ответил Рихард (они давно уже, оставаясь вдвоем, называли друг друга только по именам), — в китайском искусстве я ничего, признаюсь, не понимаю… Но я люблю вообще всяческую экзотику… А этот кабинет оборудовал и обставил для себя господин Мильнер — он ведь был когда-то в Китае, и действительно, у него есть склонность ко всему китайскому. Однако когда он получил столь крупное повышение по службе и этот кабинет ему стал не нужен, он, можно сказать, подарил его мне… А мне это весьма кстати, я в нем часто принимаю гостей…